«Бүдүн берьен бурүүдун
Бугийя мөриту
Букъин хөрум-хөрумлайю
Бурхасин гэр герлен»

- негромко пел Эрминей, подъезжая к высокой горе.

«С одним лишь единым конём,
Одну только жизнь возлюбя,
Бродами оленей бредя,
Из прутьев шалаш городя,
Взошёл я на гору Халдун…»

И ничего, что его «конь» - старая машина, украденная из Канцелярии. Которая к тому же остановилась; Эрминей завозился с хитрым механизмом, передвигая камни; где-то минут через пять машина тихонько пошла. С тем же успехом можно двигаться и на своих лапах, можно её даже обогнать; но коли уж есть – пусть работает, а торопиться некуда, ведь впереди вечность…

На сотни вёрст вокруг раскинулись зелёная степь и древние горы. Проезжая мимо кургана одного из прежних властителей Степи, горностай сделал лапой нужный жест и произнёс мантру.

Когда Эрминей отъехал от кургана вёрст на двадцать, близился вечер. Впереди простирался огромный несторианский некрополь. Полторы тысячи лет назад люди с западных гор пришли в эту землю со своей драгоценной реликвией – мощами апостола Матфея, чудом спасёнными от персидского шаха. Они возводили огромные церкви и вытёсывали пещерные монастыри, в которых жили тысячи человек. Слава о тамошних монастырях доходила до Франкского моря, а теперь все эти люди лежат под каменными стелами, ряды которых ведут чуть не к самому небоземью.

Эрминей заметил меж камнями какое-то движение. С востока на мир падал сумрак, и тех существ можно было едва разглядеть. Плохо. В некрополе завелись преты – голодные духи, жаждущие пожрать любого встречного. «Да пребудет со мной мудрость Такходаты»!

Духи переговаривались воем и тяфканьем; о чём-то договорившись, они вышли из-за гробниц и кинулись бежать к Эрминеевой машине. А кругом степь – не скроешься, не убежишь.

Духи бежали на всех четырёх лапах, и Эрминею становилось ясно, что это скорее плотские существа, видимо – лисы. Причём не так уж мало в них было и от людей: на лисах были рваные одежды, а глаза сияли в жажде грабежа. Это были лисы-разбойники.

«Ну хоть не преты, и то рис» - подумалось Эрминею. Разбойники могут и отпустить, когда увидят, что у него ничего нет; а вот преты столь долго вращались в Нижних мирах и столь несчастны, что не успокоятся, пока не пожрут Эрминееву плоть, тщась возместить ту, что у них нет, и тогда путешествие к Храму ему придётся начинать сначала.

Объяснившись с разбойниками, Эрминей доказал им, что у него действительно ничего нет, кроме самой машины, которую невозможно продать по причине её ненужности, и свитка с мантрами, которые вообще отнесены Администрацией в раздел «запрещённой литературы» и оттого не имеют ценности.

«Надеюсь, что вам улыбнётся удача» - произнёс Эрминей.

«Так она уже нам улыбнулась» - ответствовал главный лис.

«Так вы же не продадите не свиток, ни машину, ни меня; работорговля запрещена, а работник из меня никудышный» - улыбнулся горностай.

«Ты не понял. Мы не разбойники, а пограничники Администрации; а ты – беглый крестьянин и вообще монах, тогда как тебе прекрасно известно, что любые религии запрещены Большой Книгой Чжунго! Отведём тебя в ямынь и сдадим чиновникам; за каждого пойманного беглого государство начисляет рисовые карточки и нам, и им».

Горностай вздохнул. Само собой, они никакие не пограничники; у пограничников есть эполеты и винтовые ружья. Но Администрация обещала  амнистию всем разбойникам, способствующим поимке беглых крестьян (естественно, при условии, что они начали разбойничью деятельность до Чёрной Зимы) – формулировки Большой Книги знал в Чжунго каждый, они управляли всей жизнью. Теперь ему не отвертеться; его или поместят в тюрьму, или отправят на металлолитейный завод – и тогда Путешествие ему придётся продолжить уже в следующей жизни.

«А вы знаете, ведь Администрация не всегда права» - подал голос горностай. Тот лис, который был явно главный, ехал «с ветерком» на крыше махины; два его подлапчика сели на краю борта.

«Для тебя-то уж в любом случае» - хохотнул главный. – «А мы получим рисовые карточки, и нам больше не будет нужды скитаться по горам и лесам».

«Но ведь Администрация, хоть она и управляет всей жизнью, не даёт нашей жизни смысла. Все жители Чжунго – от Восточного моря до Западных гор – трудятся на построение символического Монумента Чучхе, как любит говорить Администрация. Но ведь Монумент Чучхе ещё не вся жизнь и не вся Вселенная, хотя многие считают иначе».

«У-у, это Чучхе!» - притяфкнул молодой лис. «Я и из дому-то сбежал из-за него. С утра до вечера на рисовых полях, а потом ещё ходи по площади с флагами. И нам с детства вдалбливали, что это и есть Главное. На свободе пожить – то хочецца».

«Да ну её, вашу свободу» - зарычал главарь. – «Свобода не наполнит мне брюхо, оттого мы больше и не разбойники. Понятно? Я собираюсь получать наконец рис ежедневно, а не раз в месяц, и вы тоже».

Поняв, что хоть у молодого лиса он затронул какую-то душевную струнку, Эрминей продолжал тихим голосом:

«Но это ложь, что Администрация воплощает собой миропорядок и счастье. Настоящий источник счастья находится на дальнем  Западе, в том месте, где сходятся все дороги. Ведь нет Истины выше Истины».

«В Америге?» – заинтересовался второй лис.

«Нет, не в Америге. Дальше, гораздо дальше. Вы ведь знаете, как устроен наш мир: он расширяется к востоку, а сужается к западу. На востоке, в море, находятся тысячи островов, и чем дальше – тем больше; на них живут островные варвары, и правит ими злой царь Сипанго, который каждый год нападает на побережья. А к западу – чем дальше идёшь, тем больше твой путь переплетается с другими, и в итоге ты приходишь к той точке, откуда идти уже некуда, а наоборот, к тебе идут все. К этой точке стремятся миллионы душ во всех семи мирах, потому что это и есть Единение Вселенной. Говорят, что именно оттуда в наш мир широким потоком льётся Цибь».

«Какая такая Цибь?» - удивился второй лис.

«Неважно… потом объясню как-нибудь, возможно. Как бы то ни было, я иду к Западу, а вы совершите большую ошибку, если не пойдёте туда же. Ведь именно там вы обретёте все свои стремления, а у Администрации вы найдёте только усталость, ведь она ничего другого дать не способна. Да, она успешно выдаёт себя за Вселенскую истину, но, думаю, вы ошибётесь, если пойдёте в ямынь; ваше сознание замутнится, и вы удлините свой путь на многие сотни лет…»

«Заткнись уже, горностай. Спать пора» - проворчал главный лис.

Утром главный лис разбудил всех пинками и прорычал:

«Всё, просыпайтесь! Мы идём на север, к ямыню Канцелярии».

«А мы пойдём на Запад» – тяфкнули в ответ оба младших лиса.

«Как так на Запад?» - у главного лиса аж отвисла пасть.

Горностай улёгся на полу машины – досматривать сны, пока все трое лисов увлечённо мутузили друг дружку. Его разбудил тяфк главного:

«Знаешь, горностай, а ты был прав. Я не хочу терять свободу из-за каких-то поганых рисовых карточек и ржавого станка на заводе. Мы пойдём на Запад, с тобой».

«Вы решили правильно» - улыбнулся горностай. «Да пребудут с вами Бодхисаттвы! Вы пойдёте на Запад, но не со мной. Ведь сначала мне надо на юг, в Кредо Абхиманапур – Город Света. Там я, возможно, встречу того проповедника, что рассказал мне о Циби – он ведь не всё мне объяснил, времени не было… А возможно, никого я там и не встречу. Удачи вам!»